Мусорщики ходили по улицам в куртках с капюшонами, откинутыми на спину, ведя лошадь, впряженную в телегу с коробом, и выкрикивали: «Труха ой-е! Труха ой-е!» Они останавливались возле домов, где нужно было собрать угольную труху, наполняли ею ведра, высыпали в тележку и везли на свалку, где помимо свиней, роющихся в поисках съестного, и кур, клюющих капустные листья, в высоких кучах мусора усердно копались мужчины, женщины и дети. С помощью решета они отделяли угольный шлак от золы, первый шел потом на кирпичные заводы, золу продавали на удобрение. Разбитые кирпичи, старые башмаки, чайники, ветошь, кости и раковины устриц — все находило свой рынок сбыта и приносило доход.
На свалке мусора. Из книги Г. Мэйхью «Рабочие и бедные Лондона». 1851 г.
Дж. Шеппард. Уайк-стрит. 1870 г.
Эти люди трудились по пояс в мусоре. Женщины трясли решетом; на головах у них были черные шляпы, грязные платья подоткнуты, спереди повязаны кожаные фартуки. На крупных свалках — одна из крупнейших находилась в середине столетия на берегу Риджентс-канала — работало более ста человек одновременно.
Хотя для подобной работы не нужно было особых навыков, на свалках часто зарабатывали больше, чем многие квалифицированные рабочие. Столяры, делающие стулья, работали с шести утра до девяти-десяти часов вечера, прерываясь на десятиминутный завтрак в восемь часов, днем — на двадцатиминутный обед и ближе к вечеру — на восемь минут чая, принимая пищу в том же помещении, где работали. Такой же рабочий день был у них по субботам и большую часть воскресений. Если сюда добавить время на доставку изделий покупателю, то получится, что мастер по изготовлению стульев работал сто часов в неделю — гол за годом.
