Правила реконструкции города содержали нормы, которые должны были соблюдать все эти застройщики. Согласно этим же правилам, планировалось реализовать два проекта по улучшению района вдоль реки: создание нового русла реки Флит и сооружение длинной широкой набережной вдоль северного берега Темзы.
Набережной Темзы придавалось важное значение как в плане Рена, так и в проекте Эвелина. Она должна была протянуться от Тауэра до Темпла. Красивая вымощенная широкая улица с каменными спусками к реке — чудесное и одновременно комфортное место.
Предполагалось при этом навсегда покончить с гниющими трущобами, грязными навесами и пристанями, свалками, трухлявыми обломками в зловонной грязи, которые открывались взору при каждом отливе. Эта часть города у реки должна была стать такой же прекрасной, как в Генуе или Роттердаме. Но этот проект, как и многие другие, принятые в том же году, не удалось воплотить в жизнь полностью; и сейчас от него не осталось никаких следов.
Более успешным оказался проект нового русла Флита. С годами эта река, которая никогда, даже в римскую эпоху, не была глубоководной, совершенно обмелела, стала илистой, замусоренной и просто гадкой, «очень вонючей и тошнотворной», абсолютно непригодной для навигации. Словом, больше походила на канализационный сток. Уже в 1290 г. монахи Белого ордена жаловались на невозможность справиться со зловонием, идущим от реки, даже с помощью ароматических веществ, — из-за этой вони даже умерло несколько монахов.
Три века спустя Бен Джонсон нарисовал тошнотворную картину плавания по этой речке на лодке в жаркий летний день. При каждом движении весел «поднималась такая страшная вонь, какая бывает, когда ночью несколько выпивох опорожняют свои мочевые пузыри».
Пожар предоставил городу возможность хоть как-то исправить это безобразное положение. Согласно плану Гука и Рена, русло Флита было спрямлено, берега выровнены для новых пристаней; установлены новые и отремонтированы старые дренажные трубы и решетки; вычерпаны тонны ила, убраны отходы скотобоен и строительный мусор, грудами копившийся у пристаней; поперек русла установлены заграждения из бревен (боны), перекрывавшие путь лихтерам и баржам, чтобы те не мешали работам; вдоль восточного берега укреплена городская стена; над ручьем выше моста Холборн-Бридж построена аркада до границы города.
И, наконец, во многом благодаря Томасу Фитчу, добросовестному и решительному плотнику, подписавшему контракт на проведение этих работ, в конце октября 1674 г. сооружение речного канала было закончено. Русло Флита шириной почти 50 футов вновь стало судоходным, чистым, с просторными и удобными причалами.
К сожалению, жизнь канала оказалась недолгой. По нему ходило несколько судов, но доходов недоставало, чтобы окупить стоимость работ. Один из его критиков, раздраженный непомерными расходами на строительство, заявлял, что от нового канала толку немного — угля, который подвозят по нему, хватает на двух-трех разносчиков. За несколько лет канал стал таким же замусоренным, как и старая река.
Ножовщики, красильщики, мясники, пивовары, кожевники и мельники — все, кому было удобно или необходимо работать вблизи воды, использовали его как помойку. Каменные причалы также оказались завалены кучами мусора, ими пользовались как местами для стоянки экипажей. Журнал «Тэтлер» в 1710 г. напечатал такие строки:
Все, что сметается с прилавка мясника: помет, кишки и кровь, Утопленные щенки, трепещущие маленькие рыбки, вмятые в грязь, Мертвые кошки, ботва турнепса — все плывет вниз по течению.
В 1733 г. решили заключить канал в трубы выше моста Флит-Бридж. В 1766 г., вскоре после того как в канал свалился пьяный мясник, не смог выбраться и замерз до смерти, оставшаяся часть Флита также была заключена в подземную трубу. Река превратилась в подземный сток.
