Найти экипаж, впрочем, было нетрудно и самому. На Стрэнде у Мейпоул или в Вестминстере в Палас-Ярд рядами стояли возницы с экипажами. Но все эти экипажи были ужасно неудобными. Вместо стеклянных окон в них ставили оловянные листы с дырочками, которые путник мог опускать, чтобы дождь или пыль не попадали внутрь; вместо пружин экипажи оснащались кожаными ремнями, поэтому пассажиров трясло на колдобинах и камнях, как сухие горошины в трещотке. Зимой приходилось испытывать дополнительные неудобства — можно было, например, застрять в грязи, потому что хотя улицы и стали намного чище, чем до пожара, но многие в дождь делались непроходимыми. Однако грязь являлась не единственным бедствием. Из года в год на улицах становилось все больше транспорта, образовывались заторы. Кроме общественных шестиместных наемных экипажей (их называли Хэкни-Хелл-Картс), по оценкам, было около пяти тысяч частных экипажей — сравнительно недавнее нововведение в жизни Лондона, так как до середины XVII в. считалось, что экипажи нужны лишь дамам. Многие из них были чрезвычайно громоздкими, с шестью запряженными лошадьми, а за экипажем следовала повозка с багажом и навьюченные кони. Заторы случались неизбежно, когда по узким улочкам двигались такие караваны, вслед за ними ехали экипажи, запряженные восемью лошадьми, с двумя десятками пассажиров, а навстречу им шли ряды паланкинов, катили одноместные открытые экипажи и шестиместные общественные, громыхали повозки мясников, навозные телеги, подводы пивоваров, медленно брели стада коров и стаи индюшек.
Тит Оцте, авантюрист, по доносу которого было казнено много католиков, обвиненных в заговоре против Карла II. При Якове I Оутс был признан клеветником и брошен в тюрьму.
Дж. А. Каналь (Каналетто). Лондон. Гринвичский госпиталь. 1753 г.
Если путник решал плыть по реке, его встречала целая толпа перевозчиков, бежавших к нему наперегонки, как только он появлялся наверху лестницы, с криками: «Весла! Нужны весла?», «Желаете ехать по воде?», «Нужна шлюшка?» Многие с непривычки впадали в панику и смущались, слыша «такой неприличный вопрос», пока не догадывались, что «шлюшкой» перевозчики называют совсем другое.
На реке путника ждала еще одна неприятная неожиданность — старая, но живучая традиция осыпать пассажиров проплывающих мимо лодок изощренными оскорблениями, угрозами и издевками. Тех, кто стеснялся или не мог достойно ответить на это «речное остроумие», как его называли, выручали лодочники. В ответ они выкрикивали ругательства, взятые из своего обширного запаса грубостей, накопленного за годы работы на реке.