Пока граф Сент-Албанз был занят на Пэлл-Мэлл и Сент-Джеймс-Филдз, увеличивая свое состояние (при его увлечении азартными играми в этом была необходимость; в старости, когда граф ослеп, азартные игры занимали все его время), другие придворные тоже зарабатывали деньги или строили особняки дальше на север вдоль улицы Сент-Ажеймс.
Например, Генри Беннету, графу Арлингтону, король подарил участок земли в верхнем конце этой улицы. Но поскольку тот уже имел большой дом неподалеку, с другой стороны дворца, он продал участок застройщику. Этот застройщик, мистер Пим, очень быстро выстроил ряд настолько плохих домов, что через несколько месяцев все окна в них были перекошены, дверные проемы растрескались, а дымоходы обвалились, обрушив за собой крыши и верхние этажи. Впрочем, недостатки и мусор вскоре убрали, а улицы Арлингтон-стрит и Беннет-стрит стали такими же фешенебельными, как площадь Сент-Джеймс и район Сент-Джеймс-Плейс.
В Сент-Джеймс-Плейс к концу XVII в. построили столько особняков, что продававшиеся участки земли становились все меньше. Томас Коук, член парламента, который пожелал строить там дом, был вынужден поставить здание так близко к садовой стене своего соседа Чарлза Годолфина, что тот, разозленный, ворвался в его сад, потрясая оружием, и пригрозил застрелить любого рабочего, чья голова покажется над стеной.
На улицах Пикадилли и Сент-Джеймс также быстро строились большие дома. Одним из самых первых и самых крупных был Кларендон-Хаус, построенный графом Кларендоном на большом и дорогом участке на северной стороне Пикадилли, подаренном ему королем в 1664 г. Архитектор Роджер Пратт выстроил просторный особняк стоимостью 40-50 тыс. фунтов. Современники называли его Данкирк-Хаусом, поскольку считали, что Кларенлон заплатил за него из своей доли прибыли от продажи Данкирка французскому королю.
Хотя Кларенлон не пользовался популярностью ни при дворе, ни в народе, он имел хорошего друга в лице Джона Эвелина. Тот приехал навестить его в Кларендон-Хаус накануне бегства графа, которому грозило обвинение в государственной измене. «Я нашел его в саду около нового дворца, сидящим в кресле на колесиках и наблюдающим, как устанавливают в ограде ворота, выходящие в сторону полей», — писал Эвелин в дневнике. Граф выглядел безутешным и говорил грустно. Дворец, по мнению Эвелина, был «чудесным сооружением», очень удачно расположенным; сам автор дневника сильно расстроился, когда сын Кларендона продал особняк за половину его стоимости герцогу Альбемарлю, легкомысленному молодому человеку, который вскоре из-за долгов был вынужден выставить дом на аукцион. Самую высокую цену — 36 тыс. фунтов за дом и 24 акра земли — предложил консорциум банкиров и перекупщиков, возглавляемый сэром Томасом Бондом, который, как и Сент-Албанз, являлся одним из придворных королевы-матери. В 1680 г. Бонд и его партнеры, в число которых входили ювелир Джон Хинд и застройщик Ричард Фрит (чье имя тесно связано с районом Сохо), начали работы, в результате которых сады были застроены домами по улицам Бонд-стрит и Альбемарль-стрит.
Когда король подарил графу Кларендону участок земли, тот оставил себе центральную его часть и предоставил широкие наделы по сторонам двум своим друзьям. Справа лорд Беркли-Страт-тон выстроил в 1664 г. Беркли-Хаус, а слева в 1663-1668 гг. поставил свой дом — Берлингтон-Хаус — Ричард Бойль, граф Корк и Берлингтон.
