Суммы проигрываемых и выигрываемых денег были огромны. История сэра Джона Блэнда, депутата парламента от Ладгершелла, который спустил огромное состояние в рискованной игре и за одну только ночь потерял 32 тыс. фунтов, не была редкостью.
Сотни людей, как, например, Чарлз Джеймс Фокс, регулярно проводили ночи в азартных играх, перед тем обернув свои кружевные манжеты лоскутами кожи и надев пальто наизнанку, что должно было способствовать удаче. Однажды Фокс играл 24 часа подряд, проигрывая со скоростью 10 фунтов в минуту.
Иностранцы полагали (и для этого были все основания), что азартные игры — своего рода национальная болезнь, в Лондоне даже более опасная, чем в Париже. Лондонцы не ограничивались тем, что делали ставки в азартных играх, спортивных состязаниях, на скачках, боях собак, крикетных матчах или во время политических противоборств.
Они делали ставки на все, что угодно. В «Уайте», как и в большинстве заведений такого рода, имелась книга записей пари, где фиксировались ставки, например, в споре о длительности войн, возрасте, в котором умрут разные люди — члены клубов, числе детей, которых родят им жены, или в пари по поводу того, удастся ли мистеру Кавендешу убить «синюю муху перед тем, как он пойдет спать».
В одном из рассказов Уолпола, возможно, недостоверном (но даже если это неправда, то абсолютно правдоподобно), описано, как какой-то человек упал возле «Уайте», и там немедленно были заключены пари на то, умер он или нет. Некто сочувствующий предположил, что упавший может истечь кровью, но на него тут же закричали и заставили замолчать, потому что, по мнению игроков, любое вмешательство могло повлиять на чистоту пари.
Итак, лондонцы ночами напролет пили и играли в азартные игры. Бо-лингброк, к примеру, утром прямо от карточного стола шел в свой офис с перевязанной мокрой салфеткой головой; по словам сэра Гилберта Эллиота, «мужчины всех возрастов пили отвратительно много»: Фокс — «просто много», Шеридан — «чрезмерно», Питт — «столько, сколько другие», а Грей — «больше всех».
Хотя жители Лондона среднего достатка вели намного более трезвый образ жизни и были трудолюбивее, чем рядовой аристократ, их рабочий день был короче по сравнению с нынешним. Человек среднего класса перед тем, как идти в офис, обычно проводил час в кафе. Даже если его контора находилась под его же гостиной, он редко появлялся там раньше десяти утра. Около четырех часов наступало время обеда, и до конца XVIII в. очень немногие, только самые прилежные и усердные продолжали потом работу.