Из этого водохранилища, названного Нью-Ривер-Хед, вода текла по деревянным трубам — выдолбленным изнутри стволам вязов, соединенным металлическими втулками. В этих стволах с помощью латунных муфт делались отверстия и ввинчивались отводные водопроводы. По ним вода шла в цистерны и бочки в домах тех, кто мог платить поквартальную аренду 5-6 шиллингов. Хотя плата была невелика, поначалу нашлось мало людей, пожелавших воспользоваться преимуществами нового водоснабжения.
Существовало сильное предубеждение против водопроводной воды, продержавшееся до начала XIX столетия, когда от дома к дому все еще ходили водоносы и кричали: «Свежая настоящая вода из реки, а не грязь из водопровода!» Надо признать, что в начале эксплуатации канала вода в нем хотя и не была такой уж грязной, но и совсем чистой назвать ее было нельзя. Этому способствовали и сами люди: берега канала часто разрушали, мосты через него сносили, в воду кидали мертвых собак и кошек, различный мусор; прачки стирали, а строители спускали в канал канализационные трубы; воры похищали краны.
Кроме того, водоносы намеренно распространяли слухи, ссылаясь на какого-нибудь знатока, что скоро вода из канала затопит Лондон и все утонут. Слухам охотно верили. К тому же домовладельцы обнаружили, что тем, кто обслуживает водопровод, нужно платить взятки, чтобы они вовремя, два раза в неделю, открывали вентили для заполнения емкостей.
Но постепенно проблемы разрешались; все больше жителей Лондона оценивали удобство и качество водопроводной воды. Число пользователей услугами нового водопровода настолько выросло, что воды из источников Хердфордшира, дававших максимум четыре миллиона галлонов в день, стало не хватать. Пришлось прорыть дополнительный канал к реке Ли.
Деньги и настойчивость Хью Миддлтона обеспечили бурное развитие северных районов и пригородов Лондона. Однако городские власти были недовольны — они не хотели, чтобы Лондон разрастался с такой скоростью ни на севере, ни где-либо еще. Власти боялись не только того, что все открытые пространства вокруг города вскоре исчезнут, но и того, что вновь увеличится население, а следовательно возрастут угрозы эпидемий чумы, массовых беспорядков, даже голода и мятежей, станет намного больше попрошаек и преступников. Слишком много приезжих — из других городов Англии, из-за границы — устраивались жить в Лондоне и в пригородах. За 13 лет, с 1567 по 1580 г., число иностранцев, живущих в городе, удвоилось — с 20 до 40 тыс., при том что все население Лондона составляло 120 тыс. Многие приезжие жили в самых нищенских условиях.
